Железноводская городская больница

К моему большому сожалению мы попали в детское отделение, заведующая Зайцева О.Ю просто хамка,спокойно не умеет разговаривать, обращение с детьми крайне ужасное,пришла смотреть ребенка, очень резко развернула, начала дергать за распашенку, ребенок испугался и начал плакать! Таких врачей нельзя пропускать к детям!!! Очень надеюсь что главный врач научит ее разговаривать с больными и как нужно обращаться с детьми!!!

В продолжение отзыва от 08.01.2017г. Отзыв о реанимационном отделении Железноводской городской больницы, куда после 15-ти часового пребывания с инфарктом миокарда без оказания медицинской помощи, меня перевёл кардиолог, поинтересовавшись видела ли мою ЭКГ в приемном отделении Шахбазова М.
В реанимации мне еще 40 мин. никакую помощь не оказывали. Это при том, что по стандартам минздрава оказание экстренной медицинской помощи даже при подозрении на инфаркт должно быть начато немедленно и весь объем медицинской помощи должен быть выполнен в течение 30 мин. Но и через 16 часов реаниматологи не спешили. Фактически в реанимации экстренная медицинская помощь не оказывалась. Первое, что обязаны были сделать, обезболить, не сделали. Обезболивающие препараты, которые при-меняются по стандарту в таких случаях не вводили, назначения были сделаны фактически как плановые, сразу на сутки и не соответствовали стандартам так же, как и обследования. Сутки никто из врачей даже не поинтересовался прошла ли боль, которая продолжалась до 20.00 – более суток. Вообще, всё происходящее, поведение и действия врачей , «лечение и наблюдение», было рассчитано на естественное выживание. Потом я узнала, что всех больных даже с подозрением на инфаркт обязаны доставить в специализированное отделение г. Пятигорска. Через сутки кардиолог Сердаров сказал, что в моём случае «упущено время». За трое суток ни один реаниматолог ко мне не подошел. Зато в истории болезни «осмотры» каждые 4 часа, даже «совместно с зав. отделением». Судя по истории болезни моим «лечащим врачом – реаниматологом» был тот же Гололобов Р., который за трое суток только один раз спросил у меня: « Это не вас возили вчера в ПСО?» Кардиолог Сердаров Г., приходил раз в сутки, мои жалобы на нарушение ритма игнорировал, но пугал, что «3-5 сутки самые опасные», а «исход сами понимаете какой может быть». Мониторирование ЭКГ не проводилось, на показания и сигналы аппаратуры персонал не обращал внимания и не реагировал. Вообще, реанимация напоминает проходной двор, а реанимационный зал — это место общего пользования. Шумно. Большое количество мед-персонала заходят- выходят, громко общаются между собой на разные темы, громко и по-долгу разговаривают по мобильному телефону, полностью игнорируя присутствие пациентов. Вновь поступающих пациентов (при мне — двух) в реанимационный зал заносили прямо с улицы на брезентовых носилках по четверо мужчин в зимней верхней одежде, обуви и головных уборах. Пациенты лежали прямо на голом брезенте полностью одеты и обуты в зимние вещи. После окончания рабочего времени дежурный персонал может отсутствовать в реанимационном зале длительное время. Так что смерть пациента ни днём, ни в остальное время суток не сразу и заметят. Что должны делать пациенты при отсутствии в зале персонала? «Громче кричать!»- сказал мне реаниматолог Коломейцев В, М., когда я в первые сутки проснулась в 21.00 и увидела, что канюля капельницы отсоединилась от катетера, под рукой и на полу лужи крови. Из пяти человек персонала в зале никого не было. Пошла искать, нашла в самой дальней комнате в полном составе. Бросив меня одну в коридоре, толпой побежали в зал и начали лихорадочно мыть и убирать кровь, менять белье. Виноватой сделали меня: Коломейцев заявил, что это я «сама отсоединила капельницу» и устроила себе кровопускание и «надо было громче кричать!» До утра реаниматолог Коломейцев В.М. ни разу не подошёл и не поинтересовался моим состоянием. В истории болезни инцидент с указанием объема кровопотери не описывает, но каждые 4 часа описывает какое у меня замечательное состояние. Только к концу треть-их суток зав. отделением Мкртычев С.Э., будучи в те сутки дежурным реаниматологом, назначил препарат бесопролол, и то по моей просьбе. Через трое суток меня перевели в терапевтическое отделение, где продолжалась борьба за выживание.

От всей нашей семьи выражаем искреннюю благодарность главврачу Матвиенко Евгению Петровичу за грамотно подобранный коллектив.
Нашей любимой бабушке, ветерану ВОВ Лыковой Раисе Андреевне была произведена высококвалифицированная операция по удалению желчного пузыря (одним проколом).
Обратившись за помощью мы получили квалифицированную помощь Кальченко Михаила Михайловича.
Михаил Михайлович — это первоклассный, опытный врач, благодаря его работе наша бабушка себя прекрасно чувствует. Огромное спасибо!